“Комиретро”: криминальные ужасы молодой республики и история создания милиции (ИА «Комиинформ»)

В минувшую субботу в Коми отметили 95-летие МВД Коми. В честь юбилея “Комиинформ” посвятил рубрику “Комиретро” истории становления полиции в регионе.

В советское время историю Коми милиции традиционно исчисляли со времени создания советской милиции, причем милиции областной, хотя в Коми крае милиция и милиционеры появились за четыре года до создания области. Оно и понятно − в советское время были свои критерии, и слово полицейский (полицай) считалось страшным ругательством. Но вот то, что и сегодня “возраст” уже не милиции, а полиции в Коми продолжают отсчитывать всё с тех же советско-милицейских времен, может вызывать некоторое удивление, считает доктор исторических наук Игорь Жеребцов и предлагает читателям “Комиинформа” заглянуть в глубь времен и посмотрим, что происходило с охраной правопорядка в наших краях в разные времена.

Через два года российской полиции исполнится 300 лет. Правда, три века назад, в 1718 г., она появилась только в столице империи − Санкт-Петербурге. Петр I указал, что полиция “споспешествует в правах и правосудием; всем безопасность подает от разбойников, воров и обманщиков; непорядочное и непотребное житие отгоняет и принуждает каждого к трудам…”. Полиция контролировала даже воспитание детей и домашние расходы, не допуская чрезмерной роскоши и расточительства. И вообще считалось, что “полиция есть душа гражданства и всех добрых порядков и фундаментальный подпор человеческой безопасности и удобности”. Четыре года спустя полиция появилась в Москве, а в 1733-м − в некоторых других крупных городах России, а по “Учреждению для управления губерний Всероссийской империи” 1775 года − во всех уездных центрах.

До Коми края сие новшество добралось в 1780 году, когда на территории нынешней Республики Коми появился первый город и уездный центр Усть-Сысольск (так что в минувшем году исполнилось 235 лет со времени появления полиции в Коми). Главой полиции в городе был городничий, который должен был “иметь бдение, дабы в городе сохранены были благочиния, добронравие и порядок” и “чтоб предписанное законами полезное в городе исполняемо и сохраняемо было; в случае же нарушения оного, городничий, по состоянию дела, несмотря ни на какое лицо, всякому напоминать может о исполнении предписанного законом”. Вменялись тогдашнему полицейскому начальнику и воспитательные функции: “Городничий словами долженствует поощрять обывателей не токмо по всякому роду дозволенного трудолюбия, рукоделия и промысла, но и вообще всех людей, в городе живущих, к добронравию, человеколюбию и порядочному житию”.

В 1782 году был принят “Устав благочиния или полицейский”, согласно которому в подчинении городничего, руководившего “управой благочиния или полицейской”, находились частные (т.е. отвечающие за часть города) приставы и квартальные надзиратели. “Буде в части окажется незаконное сходбище или скопище людей, то частный пристав должен находиться тут на месте, чтоб всякого таки заставить войти в свою стезю и разойтиться по домам и жить покойно и безмятежно, непокорливого же имать под стражу”. “Квартальный надзиратель в его квартале имеет попечение чтоб молодые и младшие почитали старых и старших, и о повиновении слуг и служанок хозяевам и хозяйкам во всяком добре”, “в его квартале мирит и разнимает малые ссоры и споры”, “имеет бдение, дабы всяк пропитался честно и сходно узаконению”.

Но всё это − полиция городская. Главой же “сельской полиции” являлся лично глава уезда − капитан-исправник, коему “надлежит отправлять должность свою с непоколебимою верностью и ревностью к службе императорского величества, с доброхотством и человеколюбием к народу, с острожною кротостию, без ослабления во всех делах и с непрестанным бдением, дабы везде установленный порядок всеми и каждый в уезде сохранён был в целости”. В подчинении исправника (начальника “сельской полиции”), как это ни странно, не было… полицейских! За соблюдением порядка в селах и деревнях должны были следить сами же крестьяне, а точнее − избиравшиеся ими из своих рядов сотские и десятские (своего рода “народные дружинники”). Только в 1837 году появились “сельские” полицейские − становые приставы. Поскольку Усть-Сысольский уезд делился на два полицейских стана, то и приставов было всего два на весьма обширную территорию (верхняя Вычегда, верхняя Печора, Сысола, и Прилузье); один пристав размещался в Визинге, другой − в Усть-Куломе. На остальной территории нынешней Республики Коми, не относившейся к Усть-Сысольскому уезду, “штаб-квартиры” становых приставов находились в Гаме, Глотово и Усть-Цильме.

В 1862 году городскую и “сельскую” полицию объединили в единую уездную полицию, которой руководила уездное полицейское управление. Главой полиции являлся уездный исправник. В Усть-Сысольске полицейскую службу несли городские приставы и надзиратели (в крупных городах были также городовые, но в Усть-Сысольске эти низшие полицейские чины появились только через полвека), а в сельской местности − все те же два становых пристава. Только в 1878 году они получили помощников − полицейских урядников, каждый из которых следил за порядком на вверенном ему участке (обычно волости, которая в Коми крае того времени была размером с нынешний район). На этих полицейских чиновников и легла основная тяжесть производства дознаний по уголовным делам и многие другие обязанности: наблюдение за поведением обывателей во время церковных служб, пресечение антиправительственных действий и слухов, контроль за ношением оружия, исполнением правил питейной торговли (продажа спиртного с 7 утра и до 22 в селах или 23 часов вечера в городах в будние дни, в праздничные и воскресные – по окончании литургии; в местах реализации спиртного не допускались музыка, азартные игры). В 1903 году к урядникам добавились полицейские стражники. Урядников государство вооружало револьверами и шашками, а стражников − только шашками (они, правда, тоже могли носить револьверы, но покупать их должны были за свой счет).

В Усть-Сысольске имелась своя тюрьма, рассчитанная на 30 заключенных. Сидело там меньше народу; например, в сентябре 1881 года − 16 человек, а в ноябре – 23 человека (находившихся под судом и уже осужденных). Проведенная в 1891 году проверка показала, что “тюремный замок содержится в чистоте, беспорядков и упущений посещающими тюрьму лицами встречено не было”. Сердобольные горожане время от времени собирали пожертвования как для узников Усть-Сысольского тюремного замка, так и для низших полицейских чинов.

После Февральского переворота Временное правительство 10 марта 1917 года упразднило полицию. Взамен четыре дня спустя была учреждена “народная милиция” как исполнительный орган государственной власти, “состоящий в непосредственном ведении земских и городских общественных управлений”. В соответствии с правительственным “Временным положением о создании милиции (Красной гвардии) при местных органах власти” от 17 апреля 1917 г. в Усть-Сысольском уездебыла создана милиция во главе с уездным комиссаром, обязанности которого исполнял председатель земской управы. (Таким образом, при желании можно в будущем году отметить столетие усть-сысольской милиции). Одновременно с “народной милицией” Временного правительства в столице и других крупных городах Советы рабочих депутатов создавали отряды “рабочей милиции”, которые комиссарам “официальной” милиции не подчинялись. До Коми края эти анархические веяния вплоть до Октябрьского переворота не докатились.

После свержения Временного правительства “народную милицию” во многих городах и уездах распустили или же реорганизовали. Новые власти решили заменить ее на “рабочую милицию”, и 28 октября (10 ноября по новому стилю) 1917 года Наркомат внутренних дел издал постановление “О рабочей милиции”. Постановление это не предусматривало никаких форм организации аппарата милиции. Предполагалось, что вооруженный народ сам будет наводить порядок и создавать армейские и милицейские формирования. Так что новая “рабочая милиция” состояла, в основном, из добровольцев, которые то вступали в ряды милиционеров, то стихийно покидали их. При таком непостоянстве штатов и неорганизованности “рабочая милиция” представляла собой конгломерат массовых самодеятельных организаций типа добровольных народных дружин. Между прочим, такую “народно-охранную дружину” во главе с прапорщиком Евтушенко организовали местные власти в Усть-Сысольске в конце 1917 года.

Хаотичная деятельность добровольческих милицейских дружин мало способствовала борьбе с разгулом преступности в стране, и уже в марте 1918 года нарком внутренних дел предложил организовать в Советской России милицию с постоянным штатом сотрудников. Поскольку усть-сысольские власти милицейское дело на добровольческий самотек не пустили, то в свете новых веяний из столицы с удовольствием гармонично совместили “народно-охранную дружину” с той же милицией (то ли “народной”, то ли “рабочей”) и назначили милицейским начальником командира “дружинников” Евтушенко.

10 мая 1918 года коллегия НКВД распорядилась, что отныне “милиция существует как постоянный штат лиц, исполняющих специальные обязанности, организация милиции должна осуществляться независимо от Красной Армии, функции их должны быть строго разграничены”. 15 мая это распоряжение было разослано по телеграфу по всем регионам России. Получили его и в Коми крае. Месяц спустя в Усть-Сысольске при помощи прибывшего в город отряда красноармейцев началась “большевизация Советов”. Прежних руководителей Усть-Сысольского уезда отправили в отставку, начальником уездной милиции 15 июня 1918 года назначили русского большевика И.П.Андрианова, а саму милицию “конституировали” в соответствии с распоряжением НКВД от 10 мая 1918 г. 15 июня 1918 года традиционно считается датой создания Усть-Сысольского уездного управления милиции.

Областная милиция появилась, естественно, в год образования Коми автономной области, причем более чем за месяц до издания Декрета ВЦИК “Об образовании автономной области Коми (зырян)” − 16 июля 1921 года было создано Главное управление Коми областной милиции. Его первым начальником стал В.П.Осипов. Служили в милиции в первые годы исключительно мужчины. Только в октябре 1928-го в усть-сысольскую милицию приняли на работу первую женщину; ею стала М.Н.Потапова.

Работы в милиции хватало на всех. Как справедливо отмечают историки М.В.Таскаев и О.В.Золотарев, изучавшие “теневые стороны” жизни Коми автономии, революционный процесс и тотальная вседозволенность времен гражданской войны, белый и красный террор, усиление различного рода репрессий и начало становления ГУЛАГа на коми земле наложили свой отпечаток на мораль общества. Уровень преступности в Коми АО в 1920-е гг. в сравнении с дореволюционным периодом резко увеличился.

В связи с массовым голодом в Поволжье в начале 1920-х гг. группы голодных людей хлынули в Коми область. Они меняли вещи на хлеб, нередко убивали из-за еды. Нередко убивали их самих, польстившись на вещи – гармошку, сапоги, часы. В мае 1922 г. Усть-Сысольск содрогнулся от убийства семьи Лютоевых. Убийцы проникли в дом Лютоевых, убили всех – Лютоева, его жену и их детей – двух дочерей и сына. Довольно быстро убийц нашли. Уже в ноябре они предстали перед судом. Как оказалось, убийцами были молодые женщины – Акулина Напалкова, Анастасия Качанова и Гликерья Башлыкова. Правда, возглавлял женское трио вор-рецидивист Е.Е.Попов, он-то и предложил своим подругам после очередной совместной пьянки, когда кончились деньги и продукты, наведаться к Лютоевым. Убив Лютоевых, компания забрала в доме все запасы муки, продала ее и продолжила гулянку.

Несколько лет в истории коми областного суда продолжалась история с убийством Егора Торлопова из Палевиц. Он был убит ножом в мае 1922 г. на Николин день, когда в праздничной пьяной толпе встретился с Алексеем Белых. Убийца был тотчас арестован, допрошен и казалось, что дело ясное, поскольку имелись многочисленные свидетели, что именно Белых убил Торлопова. Однако, в январе 1923 г. в суд поступило заявление от красноармейца Андрея Размыслова, заявившего, что это он убил Торлопова, причем в порядке самозащиты, ибо Торлопов на него напал. Несколько лет разбирались, кто же все-таки убил несчастного. Выяснилось, что Белых подбил Размыслова взять вину на себя, посулив хорошее вознаграждение и заверив, что его (Размыслова), как призывника в Красную Армию, даже за убийство особо наказывать не будут. Вот Размыслов и согласился. В феврале 1926 г. облсуд приговорил убийц Торлопова на 4 года лишения свободы (мнимого убийцу Размыслова – условно).

В марте 1925 г. выездная сессия Коми облсуда рассмотрела в Усть-Куломе дело секретаря Усть-Немского волисполкома К.И.Опарина, обвиняемого в изнасиловании и убийстве учительницы Мозимовой из деревни Лебяжской. Как выяснило следствие, Опарин прибыл в Лебяжское в декабре 1923 г. для организации крестьянского схода по решению школьных вопросов. После успешно проведенного форума секретарь, как это и полагается, принял самогон на квартире местного председателя совета. В возлиянии участвовала и Мозимова. Опарин уговорил ее отправиться вместе с ним для организации подобного схода в деревню Нижне-Лебяжскую. По дороге секретарь изнасиловал учительницу, убил ее и, оставив возле трупа свою шапку и папку с документами, скрылся. По оставленным документам убийцу легко вычислили. На суде Опарина приговорили к 8 годам тюрьмы.

Кошмарная история произошла в д.Куниб Вотчинской волости в 1925 году. Афанасия Аксенова убила своего мужа, отрубив ему голову топором, как заправский палач. Поводом послужила приготовленная к семейному празднику бутыль самогона, опустошенная мужем Аксеновой задолго до празднества. Обиженная на супруга женщина взялась за топор. Отрубив голову, Аксенова позвала свою дочь Пелагею и вдвоем, прямо в доме, под полом они начали рыть могилу для покойника. Засунув голову и тело мужа под пол, Аксенова заявила в деревне, что ее супруг пропал в лесу. Все лето кунибцы искали в чаще ее мужа, естественно, без результатов. Между тем, от летней жары труп под полом начал разлагаться, в избе распространялось зловоние. Аксенова была вынуждена несколько раз углублять могилу, вытаскивая труп обратно на свет и зарываясь все глубже в землю; рыла лопатой, руками. Работала как днем, так и ночью. В конце концов, доведенная до отчаяния такой ужасной жизнью Аксенова не выдержала, и призналась в преступлении председателю волисполкома. Выездная сессия облсуда в феврале 1926 г. присудила Аксеновой 6 лет тюремной изоляции, Пелагее – два года условно.

Подобная история с отсечением головы произошла в Сыктывкаре в середине 1930-х гг., когда в городском сортире на Базарной площади была выловлена в жиже нечистот человеческая голова. Жестокое убийство произошло в августе 1926 г. в Спаспорубе. Сторож местной церкви Клементьев был убит 22 ножевыми ударами. Убийцы проникли в церковь, взломали денежный ящик и похитили 500 рублей церковных денег. Убийство не было раскрыто.

Кроме убийц, милиции Коми области приходилось бороться со всякой шпаной (про хулиганов уже рассказывалось), проституцией, наркоманами, самогонщиками, мошенниками и ворами, истории про которых уже не умещаются в нашем и так затянувшемся рассказе. Распространению преступности способствовали как чрезвычайная мягкость наказаний (несколько лет тюрьмы за жестокое убийство), так и неблагополучное положение в самих правоохранительных органах. С середины 20-х годов неопытным милицейским работникам стали противостоять преступники-профессионалы. Высокий уровень преступности вызвал немалую озабоченность властей, признавших малоэффективными те методы работы, что практиковались во время гражданской войны (обыски, облавы, обходы и т.п.). Однако производство этих мероприятий, дававших все-таки определенные результаты, вызывало серьезное недовольство граждан, от которых поступали многочисленные жалобы. И эти жалобы были справедливы. Ведь нередко милиция действовала по ложным доносам. Порой во время обысков употреблялись “приемы, совершенно недопустимые со стороны представителей охраны порядка, а скорее напоминают вторжение бандитов… благодаря чему неоднократно имели место нечаянные выстрелы, от которых гибли ни в чем неповинные люди”, отмечалось в одном из отчетов приказов милиции Республики. Имела место и нехватка наличного состава сил правопорядка. Поэтому в помощь милиции и уголовному розыску привлекались члены партии, красноармейцы и т.д. Тесно взаимодействовала милиция и с органами ГПУ. Все дела о разбойных нападениях и бандитизме фактически были отданы в ведение ОГПУ. Это приводило к дублированию и параллелизму в работе, межведомственным трениям, что не могло не отражаться на результатах борьбы с преступностью. Работники милиции, касаясь взаимодействия с ГПУ, отмечали, что “это не только мешало работе уголовного розыска, но и умаляло его авторитет”.

Между тем, усиление преступности требовало от власти принятия срочных мер по ее обузданию. Важнейшей из них явилось увеличение количества работников (для чего выделялись дополнительные пайки и денежные ставки). Однако привлечение новых сил в милицейские структуры привело к снижению и без того невысокого уровня подготовки работников. В итоге, например, увеличилось число случаев неосторожного и неумелого обращения милиционеров с оружием. Работники правоохранительных органов применяли оружие по любому поводу, например, “чтобы воспрепятствовать выезду лошади на улицу, по которой движение запрещено”. Пришлось четко определить порядок применения оружия милицией: при самозащите от преступников и отражении нападения их на кого-либо; при преследовании бандитов и других опасных преступников и т.п.

Для коми милиции были характерны те же проблемы, что и для правоохранительных органов в целом. Прежде всего, она испытывала “отсутствие не только образованных, но в большинстве случаев просто грамотных работников”. Во многом это объяснялось явно недостаточным материальным обеспечением милиции. В середине 20-х годов оклад коми милиционера составлял 17 рублей. В то время как зарплата рабочих чугунолитейных заводов колебалась в пределах 22-46 рублей в месяц, и то рабочие проявляли недовольство ее размерами. Понятно, что соблазниться таким материальным обеспечением могли немногие. Понятно, что неблагополучное материальное положение приводило не только к нехватке милицейских работников и их далеко не удовлетворительному составу, но и к недовольству служащих правоохранительных структур, развитию взяточничества и упадку дисциплины. Способствовало этому и недостаточное материальное обеспечение самой работы милиции, что так же не позволяло ей в должной мере выполнять свои обязанности. К счастью, этот сложный период милиции удалось успешно преодолеть.