Мудрость из старых архивов (Республика)

В практике общинного самоуправления в коми селениях начала XX века есть немало положительных примеров, которые с успехом могут быть применимы сегодня. К такому выводу в ходе своих научных исследований пришел старший научный сотрудник сектора отечественной истории Института языка, литературы и истории Коми научного центра УрО РАН Сергей Попов. Своими изысканиями он поделился с «Республикой».

Предмет научных исследований Сергея Попова – система сельского самоуправления в Вологодской губернии второй половины XIX – начала XX века. Картину того, чем занимались сельские старосты в Коми, кого обычно выбирали на эту должность, молодой ученый восстанавливал, изучая архивные документы, среди которых – акты ревизий волостных правлений и сельских управлений.

Обобщение фактов, изложенных в этих документах, позволяет говорить о том, что крестьянская община фактически руководила всей жизнью крестьян, занимаясь переделом земли, решением вопросов содержания школы или строительства церкви, разбором конфликтов, помощью бедным членам общины и заботой о сиротах.

Помимо того что она удовлетворяла коллективные потребности сельчан, руководство общины представляло ее интересы перед государственными органами власти. Сельское общество являлось хозяйственной единицей, волость же представляла собой административную единицу. Территория волости состояла из одного или нескольких сельских сообществ.

Судя по ревизионным актам, круг должностных обязанностей сельского старосты волостного старшины был настолько широк, а ответственность перед сельчанами настолько велика, что далеко не каждый стремился занять эту должность. К тому же жалованье, которое устанавливал ему сельский сход, было очень невелико. Судя по одному из документов, староста Небдинской общины получал в год 65 рублей. Учитывая, что покупательная способность рубля была очень невелика, а цены на товары и продукты высоки, это очень мало. К тому же староста и писарь обязаны были целый день находиться в управлении, потому что кто-нибудь из сельчан мог обратиться с прошением или жалобой, да и в любое время мог прийти запрос сверху от вышестоящего начальства. А это значит, что мужская работа по хозяйству простаивала, а в деревне летний день, как известно, год кормит. О том, что народные избранники не очень стремились удержаться в кресле старосты, говорят и документы.

К примеру, прошение его высокородию господину земскому начальнику третьего участка Усть-Сысольского уезда от крестьянина Борисовской волости, деревни Борисовской Александра Николаевича Шулепова:

«Приговором сельского схода крестьян Борисовской волости от 21 ноября 1913 г. я избран на должность волостного старшины. Между тем срок обязательной общественной службы уже я отбыл, ибо состоял на должности волостного судьи в течение трех лет, ввиду сего покорнейше прошу Ваше Высокородие сделать распоряжение об освобождении меня от должности волостного старшины, отменив состоявшийся о том приговор сельского схода. При этом добавлю, что как семейное, так и имущественное положение мое не позволяет отрываться от своих настоящих занятий».

Подобное прошение в сохранившихся документах не единично. Старосты просят отменить решение схода об их избрании на эту должность по причине «болезни, полной глухоты», а также ухода в армию старшего сына, из-за чего хозяйство остается без мужских рук.

– Но сохранившиеся документы подтверждают четкую организацию жизни общины, в которой продумано все – от мер продовольственной поддержки деревенского населения на случай неурожая до организации сельчан в случае пожара, – говорит Сергей Попов. – К примеру, в актах перечисляется, сколько и какого противопожарного инвентаря хранится в общественных пожарных сараях и какой инвентарь должен быть в каждом крестьянском подворье. В случае пожара каждый сельчанин знал, что он должен хватать на своем дворе и бежать тушить огонь.

О том, что необходимо иметь на случай пожара в общественном сарае и во дворах крестьян, говорится в одном из актов:

«Статьей 40 обязательных постановлений губернского земства по Вильгортской волости в пожарном сарае должны были обязательно находиться 3 пожарные трубы, один парус, 3 дроги, 3 одноколки, 33 единицы саней, 84 багра, 85 ухватов, 5 лестниц, 8 бочек и веревки». В свою очередь на все крестьянские дворы полагалось «80 багров, 79 ухватов, 164 топора, 163 лестницы, 155 бочек, 163 черпака, 163 ушата, 162 веревки и 163 швабры».

Судя по документам, во дворах крестьян насчитывалось гораздо больше пожарного инструмента, чем требовалось инструкцией по пожарной безопасности.

Этот опыт общественных противопожарных сараев и закрепления противопожарного инструмента за каждым двором вполне мог бы быть применим сегодня, особенно в удаленных населенных пунктах, куда долго добираются пожарные машины. Ведь от активности самих жителей зависит, будет пожар локализован или огонь распространится и на другие дома.

Читая документы тех лет, Сергей Попов также отмечает, насколько грамотно решались в крестьянских общинах вопросы опеки над сиротами. Ведь в последние лет двадцать проблемы приемных и опекунских семей стали одними из наиболее обсуждаемых. Всесторонней критике сегодня подвергается практика изъятия детей из неблагополучных семей, нередки случаи возвращения опекаемых детей из приемных семей обратно в детский дом. На совещаниях самых разных уровней говорится о жилищных проблемах выпускников детских домов, об их плохой адаптации к реальной жизни. В то же время в коми селениях начала XX века судьбы детей-сирот были под полным контролем крестьянской общины. И самое главное – сироты оставались в привычной для них среде, учились в школе, работали по хозяйству, получали все необходимые навыки для жизни.

Сиротами в деревне считались не только круглые сироты, но и дети, оставшиеся без отца или без матери. Если у детей оставалась одна мать, община закрепляла за ними опекунов (как правило, это было два человека) мужского пола. Одним из них мог стать кто-то из родственников – дядя, дед, если он был еще трудоспособного возраста, старший брат. Мужчина в крестьянской семье всегда считался главным, и без кормильца вся семья сиротела. Если у ребенка умирала мать, опекуном назначался отец. Опекун оказывал всяческую поддержку своим подопечным. В его ведении находились земельный надел и все опекаемое движимое и недвижимое имущество. В специальной книге было четко прописано все имущество, закрепленное за сиротами и находящееся в ведении опекуна, а также денежные средства, размещенные на счетах сбербанка, с указанием номеров счета.

Сегодня потенциальные опекуны проходят обучение в школе приемных родителей. Но даже и это не является гарантией того, что ребенок из детского дома попадет в хорошую семью. Поэтому практика опеки сирот в сельских общинах начала прошлого века вполне может быть возрождена хотя бы в сельских поселениях. Ведь в деревне все знают друг друга. И если бы решение вопроса о создании приемной семьи решал сельский сход, возможно, меньше было бы отказов от детей. Да и сами приемные родители с большей ответственностью относились бы к своим обязанностям.

Галина ГАЕВА

Фото Дмитрия НАПАЛКОВА

Источник: http://respublika11.ru/2018/04/09/mudrost-iz-staryih-arhivov/